Стоило Вальтерхену выйти из главного корпуса, как на голову ему посыпался мелкий противный, осенний дождик. На одежду наставник каждому наложил водоотталкивающие чары, но шапки ещё не полагалось, и когда Вальтер дошёл до дверей трапезной, его волосы совсем промокли, а голова замёрзла. Стуча зубами от холода, мальчик старательно вымыл ледяной водой сапожки и руки и вслед за остальными пробрался в трапезную. Здесь всегда было тепло, и пахло так вкусно, что и не голодному захотелось бы поесть. На столах уже были расставлены миски, наполненные наваристым красным борщом, и сметанка уже плавала вокруг кусочка мяса, островком возвышающимся посередине тарелки.
Вальтер осторожно опустился на скамью, поддерживая себя обеими руками, но в животе так громко забурчало от голода, что мальчик не выдержал, уселся основательнее, зачерпнул борщ деревянной ложкой и отправил в рот. Вернее, отправил бы, если бы горячее варево не обжигало немилосердно губы. Вальтерхен помешал ложкой борщ, чтобы немножко остудить, осторожно погрыз ломтик хлеба и повернулся к другу.
- А волоски большие? Покажи. Может быть, их увеличить надо?

По дороге, пока вереница первоклашек семенила вниз по склону холма к нарядному домику трапезной, Штефан ужасно расчихался, так что даже не мог говорить. Было зябко смотреть, как капли стекают по зачарованной одежде, и ветер с озера пробирал до костей. Земля размякла, расквасилась — страшно подумать, сколько им пришлось бы отмывать сапожки, если бы они спускались не по мощённой камнем дорожке, а как старшеклассники, бегом по склону! А так Штефан быстро сполоснул покрасневшие от холода руки в ледяной воде, ополоснул сапожки — и можно было, переминаясь, ожидать, когда же им позволят войти в духовитое тепло трапезной.
Штефан вытянул шею, заглядываясь на первый же стол, чтобы узнать пораньше, что же будет сегодня на обед, и усердно принюхивался.
- Борщ! - радостно оповестил он Вальтера и всех, кто стоял рядом. - Борщ, ура! Уй, как есть хочу!
Он поскорее потянул Вальтера к их местамза столом первоклашек. На середине стола, на равных расстояниях друг от друга, стояли миски с нарезанным хлебом, ещё горячим, одуряюще пахнущем, солонки и головки чеснока. Штефан тут же вцепился в одну из головок.
- Щас, - деловито отозвался румын, старательно очищая отковырнутые от головки зубочки. - Вот, держи. Это тебе. А это мне. Так, волоски... щас.
Мальчик завозился, полез в калиту на поясе.

Порывы холодного ветра немножко остудили Алёнушкину готовность прыгать и бегать. Она решительно ухватила стоящую рядом маленькую шведку за руку и потащила по склону. Пока они спускались к трапезной, торчащие из косичек обеих девочек волосёнки чуть потемнели и завились колечками. От дождевой воды зазудела, засаднила царапина на щеке, оставленная коготками земляного котёнка. Алёнушка потёрла щёчку, но получилось, конечно же, ещё хуже; впрочем, рядом с радостью от окончания уроков это было такой мелочью!
Алёнушка очень полюбила трапезную — деревянное кружево наличников, резные ставенки, связки лука на стенах и оживлённый галдёж. Единственное, что здесь ей категорически не нравилось — лавка для наказаний перед учительским столом. За обедом она была пуста, и всё же Алёнка искоса, боязливо поглядела на неё.
Убедившись, что всё в порядке, девочка довольно перелезла через скамейку, плюхнулась на своё место.
- Ой, борщик! - поприветствовала Алёнушка борщ в своей миске. - Ой, хлебушек! Ой, чесночок! Надо присмачить, - деловито заключила она и принялась терзать головку чеснока, пытаясь выковырять из неё зубочек-другой. Когда на свет наконец показались очищенные зубочки, Алёнушка набралась духу, сунула сразу оба в рот, быстро-быстро разжевала и выплюнула духовитую кашицу в миску, как делала мама, чтобы борщ был вкусным-вкусным! - и тут же, постанывая и шипя из-за огня, полыхающего во рту, принялась быстро-быстро хлебать борщ.



Затерялось в травах
лето.
За зелёными
дверями
Притаилась сказка
где-то.